Проблема познания в социальных науках

Теория субъективной ценности — это прежде всего теория познания, которая относится ко всей области теоретических социальных наук. В ее основании лежит теория человеческой деятельности, которая, в свою очередь, опирается на теорию человеческого знания. Эти темы были впервые подняты Менгером и получили окончательное развитие в «Эпистемологических проблемах экономической науки» («Grundprobleme der Nationalökonomie») и «Человеческой деятельности» Мизеса, а также в статьях Хайека, написанных между 1935 и 1945 гг.

Теорию познания австрийской школы можно рассматривать как развитие изложенных Менгером в «Основаниях» взглядов на роль неопределенности (неуверенности) в экономике: «Большая или меньшая степень уверенности в предвидении качества и количества продукта... зависит от более или менее полного познания элементов каузального процесса, стоящих в причинной связи с производством благ, и от более или менее полного подчинения их распоряжению людей. Степень неуверенности в количестве и качестве продукта обусловлена противоположными обстоятельствами. Чем большее количество элементов, которых мы не знаем или которыми мы, хотя они нам и известны, не в состоянии располагать, принимает участие в причинном процессе образования благ, чем большая часть этих элементов не носит в себе характера благ, тем больше неуверенность относительно качества и количества результатов всего причинного процесса, т.е. в соответственных благах низшего порядка. Эта неуверенность — один из самых существенных моментов экономической неуверенности людей и, как мы увидим впоследствии, имеет весьма большое практическое значение для хозяйства».

Если степень предсказуемости при производстве благ зависит от знания множества элементов и овладения ими, то предвидение результатов социальных процессов, вероятно, представляет собой еще более сложную задачу. Эту головоломку усложняет то, что хотя «наши потребности вытекают из влечений», а «последние коренятся в нашей природе», блага, которые нужны нам для удовлетворения наших потребностей, имеют для нас различную ценность. Иначе говоря, их ценность «есть значение, которое для нас имеют конкретные блага или количества благ вследствие того, что в удовлетворении своих потребностей мы сознаем зависимость от наличия их в нашем распоряжении». Соответственно, «ценность не есть нечто присущее благам, не свойство их, но, наоборот, лишь то значение, которое мы прежде всего придаем удовлетворению наших потребностей, т.е. нашей жизни и нашему благосостоянию, а затем переносим на экономические блага как на исключительные причины этого удовлетворения».

Это означает, что ценность мало того что не является чем-то внутренне присущим самим благам, их неотъемлемым свойством или «самостоятельной, самой по себе существующей вещью»; она лишь «суждение, которое хозяйствующие люди имеют о значении находящихся в их распоряжении благ для поддержания их жизни и их благосостояния, и потому вне их сознания она не существует»6. Если поставить в таком контексте вопрос, как все это отражается на понятии «общего блага», на его соотношении с понятием наилучшего политического порядка и с поисками такого порядка, то становится понятно, почему эта идея произвела в области политической философии эффект разорвавшейся бомбы. В процессе приписывания «ценности» возможны ошибки, связанные с тем, что «значение различных удовлетворений потребностей или отдельных актов удовлетворения потребности составляет предмет обсуждения хозяйствующих людей, а такое познание при известных обстоятельствах подвержено ошибке».

По мнению Менгера, это происходит оттого, что «люди часто ценят преходящие интенсивные удовольствия выше, нежели свое продолжительное благополучие, а иногда даже выше, нежели свою жизнь». Если люди часто ошибаются, вынося суждения о самих себе, то очевидно, что вероятность ошибки значительно выше, когда речь идет о предметах или благах, произведенных другими.