Эпилог
Однако роль политической философии все еще остается неясной. Будучи поисками «политического блага», она обладает лишь ограниченными знаниями о тех благах, обмен которыми способствует порядку, и о тех, которые разрушают порядок. Она не в состоянии создать иерархию целей, которая могла бы служить критерием оценки индивидуального поведения.
Она способна лишь утверждать, что некоторые типы поведения благоприятствуют формированию порядка, в то время как другие препятствуют его созданию или разрушают его.
Из этого следует, что политическая философия способна предложить лишь рекомендации относительно вероятности реализации тех или иных индивидуальных ожиданий.
Однако именно индивидуальные ожидания поддаются абстрактной универсализации, и то, каким образом они складываются в иерархический порядок, совпадает с иерархией трех порядков удовлетворения потребностей по Менгеру. Действительно, как позже показал Мизес, схема Менгера отчасти абстрактна, «идеально типична», хотя и не исключает того, что в отдельных случаях во имя идейных, культурных, религиозных или иных ценностей в жертву может быть принесена и сама жизнь. Задачей любой иерархии целей является создание порядка, который в конце концов, в самом лучшем случае, лишит общество гибкости и сделает его неблагосклонным к любым новшествам, способным поставить под сомнение законность или рациональность этой иерархии. Ведь иерархия может сложиться только на основании того, что уже известно, и только если предположить, что из частного опыта можно вывести универсальные и вечные нормы; однако невозможно исключить появление инноваций, которые способны подорвать иерархию, изменив соотношения между ее компонентами.
Таким образом, главное внутреннее ограничение политической философии состоит в том, что она является теорией выбора, устанавливающей баланс между не полностью известным прошлым и неопределенным будущим. Кроме того, в практическом отношении поиск универсальной договоренности об иерархии конкретных целей вскоре оказался бы невозможен: ведь такая модель принуждает людей придерживаться своих первоначальных предпочтений, при том что она не исключает вероятности изменения их знаний.
С другой стороны, потеря политической сферой привилегированного положения связана с переосмыслением понятия политических обязательств. Требуется и новое определение порядка. При этом политическая философия теряет свою функцию науки-архитектора, но сохраняет не менее важную критическую функцию, т.е. функцию критика власти и общественного мнения.
Было бы чрезмерно оптимистично и поверхностно считать недавние исторические события окончательным крахом утопической ментальности и победой либерально-демократических идей. При внимательном рассмотрении марксизм оказывается трагической попыткой соединить утопическую и милленаристскую ментальность с традицией западного рационализма. Вероятно, самый важный урок, который можно извлечь из его крушения, состоит в том, что соединение классической экономической теории с гегелевским историцизмом неспособно создать стабильный порядок даже тогда, когда в политической сфере отсутствуют конфликтующие стороны. Оно способно создать лишь организацию, более или менее эффективную, более или менее грубую, но эта организация будет существовать ровно столько же, сколько будет поддерживаться обязанность верить в ее вычурные идеологические основания, т.е. столько, сколько будет существовать возможность навязывать эту модель организации силой. Но когда доверие к идеологии начнет разрушаться, сама модель организации неизбежно начнет рассыпаться. Марксизм был основан на ошибочной интерпретации человеческой деятельности и экономических тенденций и, вопреки собственным теоретическим предпосылкам, на самом деле представлял собой отчаянную попытку подчинить все стороны человеческой жизни воплощению морально-политического идеала (содержательного равенства). То, что этот идеал так трагически рухнул, ставит вопрос о том, действительно ли политика способна создать порядок и воспитать в людях добродетель и не существует ли таких подчиненных конкретным правилам и первичным потребностям сфер человеческой жизни, которые те, кто намерен построить стабильный социальный порядок, не имеют права игнорировать.