Методологические основания
Точка зрения Хайека, выраженная в работе «Сциентизм и изучение общества», состоит в том, «что на протяжении последних ста лет каждое серьезное открытие в экономической теории было шагом вперед в последовательном приложении субъективизма». Признав заслуги Мизеса, который был наиболее последователен в этом отношении, он связывает методологический индивидуализм с «субъективизмом социальных наук».
Таким образом, различие состоит в том, что для Менгера способность понимать и анализировать человеческую деятельность была основана на существовании некоего естественною компонента в последовательности явлений — точных законов природы, общих и для конкретных явлений реального мира43, и для мыслительных процессов людей — в то время, как Мизес и Хайек придерживались мнения, что структура человеческого разума сама по себе обеспечивает возможность классификации, описания и объяснения индивидуальных действий и социальных явлений.
Источник расхождений между Менгером и Мизесом — разница в их взглядах на связь между законами, распространяющимися на явления мира природы и сферы социального, с одной стороны, и ментальными процессами — с другой. Менгер, подобно Аристотелю, полагал, что эта связь носит естественный характер, в то время как Мизес считал, что «рассудок и опыт демонстрируют нам две обособленные реальности: внешний мир физических... явлений и внутренний мир мыслей, чувств, оценок и целеустремленных действий. И никакие мостики... не соединяют эти два мира».
Если сначала прочитать «Исследования», а потом перейти к работам Мизеса, то ясно видно, что и общий подход Мизеса к теоретическим проблемам, и его терминология не обнаруживают влияния Менгера, а, скорее, несут на себе печать неокантианской философии. Само по себе то, что Мизес предлагал наделить науки о человеческой деятельности тем же самым логическим характером и универсальностью, которые присущи номотетическим наукам, резко отличает его от Менгера. Поэтому бессмысленно обращаться к Менгеру в поисках фундамента праксеологии Мизеса, не говоря уже о том, что Мизес неверно понимает методологию Менгера.
В «Человеческой деятельности» Мизес настаивает на априорном характере науки о человеческой деятельности: «Праксеология теоретическая и систематическая, а не историческая наука... Она нацелена на знание, действительное для всех случаев, условия которых точно соответствуют ее допущениям и выводам. Ее утверждения и теоремы не выводятся из опыта. Так же как в логике и математике, они априорны. Эти утверждения не подлежат верификации или фальсификации на основе опыта и фактов. Они логически и по времени предшествуют любому пониманию исторических фактов. Они составляют необходимое условие любого мысленного понимания исторических событий. Без них мы не сможем увидеть в ходе событий ничего, кроме калейдоскопического мелькания и хаотической неразберихи».
Отправным пунктом для праксеологии, таким образом, является «размышление о сущности деятельности», основанное на «существенных и необходимых свойствах логической структуры человеческого разума». Иными словами, ее фундамент — это «логический априоризм», предпосылкой для которого является «набор инструментов для мысленного схватывания реальности», которые «логически предшествуют любому конкретному действию». Возможность существования праксеологии обеспечивается априорной структурой разума.