Спор о методах

В связи со всем этим поразительно то, что идеи Менгера были подхвачены уже Вебером в статье «Рошер и Книс и логические проблемы исторической политэкономии» («Roscher und Knies und die logischen Probleme der historischen Nationalökonomie»), которой он надеялся поставить точку в споре о методах; правда, Вебер понял их неправильно, и в его работе трудно узнать взгляды Менгера. Бесспорно, Вебер находился под влиянием Менгера; однако остается впечатление, что Вебер толкует «абстрактную экономическую науку» в неокантианском духе, чего и следует ожидать в свете его философской позиции. В своих работах Вебер заменил выражение «теория субъективной ценности» (Theorie des subjectiven Wertes) «субъективным учением о ценности» (subjektive Wertlehnг), тем самым приписав «субъективность» (относительность) не ценности, а теории (т.е. идеально-типическим схемам, посредством которых возможно познать реальность явлений). Это словоупотребление показывает, какое расстояние отделяет Вебера от австрийцев: для него (как и для других представителей исторической школы немецких экономистов) в это выражение вложено все то, что было сказано во множестве работ, посвященных историчности теории предельной полезности и экономических организаций. Это совершенно противоположно тому, что подчеркивали австрийцы, когда исследовали «точные законы» и неожиданные результаты человеческих действий.

От «Исследований» может возникнуть впечатление, что Менгер был равнодушен к эпистемологическим проблемам современной ему экономической науки, хотя из этого и не следует делать вывод о том, что он плохо понимал эту проблематику96. Можно сослаться, в частности, на то, что Менгер не стал сравнивать взгляды Вальраса и Джевонса со своей собственной позицией, несмотря на то что хорошо осознавал существенные различия между их экономической эпистемологией и своей собственной. Последующие годы, однако, показали, насколько различными — и несовместимыми — оказались пути развития соответствующих концепций социальной философии.

Все это не означает, что Менгер избегал обсуждения современной ему эпистемологической проблематики99. Однако его интересовало не изучение влияния экономистов, занимавшихся методологическими проблемами, а, во-первых, борьба против колоссальной популярности (не только в Германии) необоснованной попытки создать «новую экономическую науку», политические последствия которой он был в, состоянии предвидеть, и, во-вторых (и прежде всего), пересмотр всей теоретической структуры социальных наук в свете значения, которое теория предельной полезности могла иметь для конфигурации этих наук в целом. Если такова была его главная задача, то не имеет особого значения то, ссылался ли он или нет на конкретных авторов.

Мы уже упоминали о том, что следы экономического спора о методах отсутствуют в работах других мыслителей, которые интересовались в это время проблемой метода в социальных науках. Если просматривать литературу, посвященную методологии гуманитарных наук и историзму (разумеется, с учетом естественной разницы в том, что касается ее воздействия на область экономической теории), мы практически не находим упоминаний Менгера. Однако даже в сфере экономической эпистемологии до недавнего времени исторические исследования были в основном сосредоточены на моменте рождения «маржиналистской революции» и не уделяли внимания значению теории субъективной ценности для социальных наук.