Критика историцизма

Мизес также осуждал философию истории — понимаемую и как представление о том, что «Бог или природа или какая-либо иная сверхчеловеческая сущность провиденциально направляет ход событий к определенной цели, отличной от целей, к которым стремится действующий человек», и как источник суждений об истории — за то, что она мешала рождению теоретической социальной науки. Неслучайно такая наука появилась в XVII в., когда Смит и Мандевиль поставили под сомнение веру в провидение, управляющее ходом исторических событий, и начали рассматривать историю «с точки зрения целей, к которым стремятся действующие люди, а не с точки зрения планов, предписанных Богом или природой». Однако это не было однозначным процессом. Секуляризация христианской философии спасения привела не только к возникновению теоретических социальных наук, но и к появлению философии истории Гегеля, Конта и Маркса.

Из этой двусмысленной ситуации и родился историцизм. Мизес считал, что он возник как реакция на «социальную философию рационализма», а также из желания сохранить «существующие институты» или даже возродить уже упраздненные институты: «... в ответ на постулат разума историзм апеллирует к авторитету традиции и к мудрости ушедших веков». Однако его исходная консервативная ориентация оказалась неустойчивой; движение очень быстро приобрело антикапиталистический характер и превратилось в «дополнение к социализму и национализму». В отличие от Менгера, который отделял историзм/историцизм от исторической школы права, Мизес считал, что его возникновение связано с реакцией на рационалистические эксцессы английского Просвещения и с критикой американской и французской революций (что было близко и Менгеру, и Хайеку).

Однако больше всего Мизеса занимали не мотивации, лежавшие в основании реакции на Просвещение, а эпистемологическая доктрина историцизма. Эта доктрина проявлялась 1) в вере в то, что, за исключением математики, логики и естественных наук, все остальные типы знания имеют своим источником историю; 2) в убеждении, что «регулярность во взаимной связи и последовательности событий» отсутствует; 3) в отрицании теоретической экономической науки и ее законов. Таким образом, и в этом случае центральной темой была эпистемология экономической науки. Дискуссия сосредоточилась на намерении исторической школы создать историческую экономическую науку и на ее претензиях на то, что знания и экономическая организация различаются в зависимости от конкретной эпохи.

Может показаться странным то, что Мизес уделил так много внимания критике теоретически несостоятельной эпистемологии. Но это было вполне оправданным. Ведь Мизесу удалось обнаружить, что отрицание теоретической науки о человеческой деятельности и экономической науки, законы которой носят общезначимый характер и не зависят от специфики конкретной эпохи, является одним из оснований для веры в возможность существования социалистических организаций. Именно поэтому он рассматривал историцизм как один из источников социализма и интервенционизма. Соответственно, возможность существования социалистической экономики связывалась с доказательством историчности рыночной экономики и той теории человеческой деятельности, которая лежит в ее основе. Если бы удалось доказать, что теория субъективной ценности представляет собой всего-навсего одно из исторических воплощений экономической науки, то эта теория утратила бы свой общезначимый характер, открыв путь для других типов экономической организации.