Критика историцизма

Итак, и для Хайека исторический метод «старой исторической школы» тоже был чем-то отличным от историцизма. Отсюда необходимость избегать смешивания исторической школы права с историзмом/историцизмом, особенно в связи с тем, что в попытках историзма обнаружить законы исторического развития проявлялась позитивистская ментальность, чуждая исторической школе npctea. И для Менгера, и для Хайека историческая школа права была «реакцией на определенную генерализацию и „прагматическую" тенденцию, свойственную некоторым воззрениям, распространившимся в XVIII в., особенно во Франции». В противовес «прагматической» интерпретации, «считающей социальные институты результатом сознательного замысла», это фактически означало «обращение к „композитивной" теории, основанной на „единичном, или уникальном" (individuell) характере всех исторических явлений, которые могут быть поняты только генетически, т.е. как соединенный результат многих сил, действовавших на протяжении длительных отрезков времени». Задача «композитивного метода» состояла в том, чтобы объяснить, каким образом «такие институты возникают как непреднамеренный результат разрозненных действий множества людей». Хайек был согласен с Менгером относительно того, что в числе основоположников такого подхода одним из самых заметных был Бёрк, в том числе он отводил «почетное место» среди них Адаму Смиту.

К сожалению, предложенная ими трактовка социальных институтов не встретила мгновенного одобрения. Более того, отсутствие у этой реакции на «прагматизм» философской формулировки принесло ей незаслуженную репутацию «антитеоретического уклона», а это в свою очередь создало впечатление, «что различие между методами естественных и методами социальных наук выступает как различие между теорией и историей». Из-за этого возникла «убежденность, что поиском общих правил следует заниматься исключительно при изучении природных явлений, а изучением общественной жизни должен управлять исторический метод», которая и «стала тем фундаментом, на котором позже вырос историцизм». Подчеркнув позитивистский характер историцизма, Хайек переопределил историцизм как эмпирическое изучение истории в качестве источника, «из которого возьмет начало новая наука об обществе, наука, которая будет одновременно и исторической, и теоретической, включающей все знания об обществе, на обретение которых мы только можем надеяться».

В «Конституции свободы» Хайек вновь указал на отличие историзма от «великих исторических школ», а также определил историзм как «школу, которая претендовала на то, что она может выявить необходимые законы исторического развития и извлечь из них знание о том, какие институты нужны в сложившейся ситуации». Попытка историзма опередить свое время, воспользовавшись этим знанием для того, чтобы «преобразовать институты таким образом, чтобы они соответствовали нашему времени», привела его, как и правовой позитивизм, «к отрицанию всех тех правил, которые невозможно рационально обосновать, а также таких правил, которые не были специально разработаны для достижения конкретной цели».

Однако создание социальной системы, основанной на ложных предпосылках, с неизбежностью приводило к такому множеству нежелательных последствий, что эта система была вынуждена использовать для самосохранения меры, направленные на ограничение личных свобод.