Критика социализма
С критикой социализма как экономической и социальной теории была тесно связана критика социализма как идеала. Мизес указал на хилиастические истоки социализма, выделив два основных его типа. Первый можно охарактеризовать как «этический, политический и экономико-политический вызов», нашедший выражение в потребности заменить аморальный капиталистический порядок плановой экономикой, которая должна смести прочь «иррациональную частную экономику, анархическое производство ради прибыли».
Кроме этого типа социализма, который подходит под определение «утопического» и стремится к «морально и рационально желательной» цели, существовал и другой тип социализма, который заявлял о себе как о «неизбежной цели и конце исторической эволюции», ведущей «к более высоким уровням социального и морального бытия». Тем самым история трансформировалась в процесс «очищения», где социализм олицетворял собой «совершенство». Этот тип социализма, известный под именем «эволюционного», или «научного», и считавшийся совместимым с утопическим вариантом, воспринимался как «природная необходимость, неизбежное порождение сил, движущих общественную жизнь».
Он был одновременно историографическим методом, социологической теорией и учением о прогрессе, «о смысле и природе, о целях и задачах человеческой жизни», на основании которого делался вывод о том, что социализм является целью исторической эволюции.
Мизес рассматривал исторический материализм не столько как науку, сколько как разновидность антропоцентричной метафизики: как философию истории, имеющую религиозные корни. Выступая под маской одного из вариантов веры в «райское начало», к которому человеку суждено в конце концов вернуться, социализм трансформировал веру в спасение в загробной жизни в «послание о земном спасении». По своей сути он был светской версией веры христиан в Христа как провозвестника Царства Божия на земле. По мнению Мизеса, происхождение идеи социально-экономической революции как общечеловеческого опыта катарсиса было связано с этими верованиями, в особенности с их милленаристской деформацией, то есть с представлением о грядущем «земном тысячелетнем царстве спасения». Это означало, что от христианского хилиазма «лишь один шаг до философского хилиазма, ставшего в XVIII в. рационалистической интерпретацией христианства, а от него, последовательно, через Сен-Симона, Гегеля и Вейтлинга, — к Марксу и Ленину». Признав недостаточность рационалистической модели в качестве противовеса метафизическим и хилиастическим основаниям социализма, Мизес сосредоточил свое внимание на марксизме, который, по его мнению, находился под достаточно «сильным влиянием научного духа XIX в. и пытался обосновывать свое учение рационально » .
Понимая, что сторонники хилиазма невосприимчивы к научной и философской критике, Мизес сконцентрировал свое внимание на марксистской концепции общества. В противовес этой концепции (но без ссылок на теорию Менгера) Мизес разработал свою собственную теорию происхождения общества и его эволюции, в которой центральное место отводилось разделению труда: «фундаментальному закону организации всех форм жизни» и социального развития. Как и Хайек, он утверждал, что «развитие разума и развитие общества — один и тот же процесс», но в отличие от Хайека — и Менгера — он полагал также, что «весь дальнейший рост общественных отношений есть исключительный результат действия воли. Общество есть продукт мысли и воли. Оно не существует помимо мысли и воли». Высказывание Аристотеля о том, что человек — политическое животное, он трактовал как указание на то, что «эволюция от человека-животного к человеку разумному была возможна и была осуществлена только благодаря общественному сотрудничеству».