Право и политика
Эта тема проходит лейтмотивом через все научное творчество Хайека, начиная уже с «Дороги к рабству». Уже в этой работе Хайек показал, что стирание различий между тоталитарным и демократическим государством стало возможно в первую очередь из-за того, что право стало инструментом достижения политических целей. Из «утилитарной машины», чьей заявленной целью было развитие индивидуальности человека, оно превратилось в «„моральный" институт». Показательно, что взаимосвязь между отсутствием ограничений в сфере законодательства, с одной стороны, и тоталитаризмом — с другой, стала возникать тогда, когда законодательство стало стремиться к оказанию конкретного воздействия на общество, выбирая цели и навязывая их людям. Таким образом государство переродилось в инструмент навязывания морального и практического поведения. Парадоксальным выводом из такой доктрины является то, что «нацистское, как и всякое коллективистское государство является „моральным", а либеральное — нет».
В основе разрушения границы между демократией и тиранией лежит огромная популярность представления о том, что экономическое планирование способно обеспечить более эффективное использование и более справедливое распределение ресурсов. Оно, в свою очередь, порождает моральную потребность в законодательном вмешательстве государства, которое направлено на реализацию социальных целей, являющихся обязательными для всех членов общества.
Шмитт, «юридический теоретик нацизма», был совершенно прав, противопоставляя «либеральному правовому государству (Rechtsstaat, т.е. Rule of Law) национал-социалистический идеал „справедливого государства" (gerechte Staat)». Правда, в реальности материально - правовая справедливость такого рода предполагает дискриминацию, и соответственно «любая политика, направленная на реализацию материально-правовой идеи распределительной справедливости», приводит к разрушению принципа верховенства права и к тоталитарной политической организации.
Итак, отсутствие ограничений для законотворчества является смертельной угрозой для демократии. «Наделив правительство неограниченной властью, можно узаконить любой режим. Поэтому демократия способна привести к установлению самой жестокой диктатуры». Когда Хайек утверждал, что при тоталитарном режиме не существует верховенства права, его волновал не вопрос о законности действий тоталитарного правительств, а нечто иное: то, что в условиях, когда «использование полномочий правительства на насилие больше не ограничено и не определено предустановленными правилами», может существовать исключительно та или иная форма тирании. Из этого следует, что принцип верховенства права требует ограничения сферы законотворчества «общими правилами, известными как формальное право».
Таким образом, уже в «Дороге к рабству» Хайек стремился показать, что угрозой для демократических режимов является их неспособность жестко ограничить сферу законодательной деятельности и их склонность опираться на правила, которые можно менять.
Хайек отнюдь не питал отвращения к демократии. Напротив, им двигала тревога за ее судьбу. Хайек твердо верил, что борьба за утверждение «истинного смысла» демократии должна продолжаться, несмотря на то что демократия, вопреки ожиданиям, «оказалась ненадежной защитой от тирании и угнетения». Факты, которые он излагает, — факты, которые не может позволить себе игнорировать ни одна политическая теория, — действительно могут привести к разочарованию в демократии и к представлению о ней как о «договоренности, которая позволяет любому большинству избавиться от правительства, которое ему не нравится». Однако демократия — даже в этом понимании — сохраняет «неоценимую ценность».