Мизес
В «Социализме» Мизес объяснил неудачу социализма ошибочностью его экономической и антропологической теории. Он утверждал, что из-за этого осталась незамеченной «ценность социальной взаимозависимости», подчеркиваемая либеральной социальной философией. Однако из этого утверждения не следует делать вывод о том, что состояние либеральной социальной философии в это время было лучше. Бесспорной заслугой либерализма следует признать то, что он заложил основы современных социальных наук, показав, что общество не является «таинственным и непостижимым» явлением, которое можно объяснить лишь деяниями «божественной воли, которая владычествует над судьбой человека», т.е. ссылкой на концепцию, от которой давным-давно отказались даже естественные науки. Однако этого было недостаточно для победы над социалистической идеологией. Назвав «последними великими проявлениями такого подхода» «кантовскую Природу, которая ведет человечество к особой цели, гегелевский Мировой дух и дарвиновский Естественный отбор», Мизес сделал первый шаг к проекту нового либерализма, который должен был восстановить понимание общества как «продукта воли и действия», как «произведения разума».
Используя иные термины, чем Менгер до него и Хайек после него, Мизес построил фундамент своего либерализма на определенном представлении об обществе. Превосходство этого общества — не столько в том, что для его функционирования не требуется, чтобы составляющие его люди были добродетельны, сколько в том, что оно не основывается на моральных ценностях, за исключением эвдемонизма, понимаемого как общественное сотрудничество. Мизес подчеркивал, что против разрушительного воздействия социалистических идеалов можно бороться, разрабатывая социальную философию, способную вернуть либерализму утраченный престиж, прежде всего среди интеллектуалов.
Главное возражение Мизеса против современных ему философов, а именно то, что они претендовали на занятия социальной философией, не обладая никакими знаниями в области экономической науки, подчеркивало, что либерализм, лишенный экономического основания, перестает быть политической силой и превращается всего лишь в «религию» кучки интеллектуалов. Культивировать иллюзию того, что в качестве идейной силы он может выжить при любом устройстве, означает подрывать его ценность как политической философии.
Мизес стремился дискредитировать не только эту ложную позицию, но и другие неверные представления об основаниях либерализма. Он стремился разрушить веру в то, что кризис laissez faire следует рассматривать как закат либерализма. От него не ускользнуло то, что стало невозможно и даже нежелательно связывать либерализм с классической политэкономией, которая уже находилась под огнем маржиналистской критики. Символы разрыва с традицией можно увидеть в том, какое значение Мизес придает опровержению утверждения, что либерализм рассматривает общество как набор «атомов», а также в его попытках разъяснить недоразумение, связанное с ошибочным пониманием роли института собственности в либеральном обществе. В ответ на первое обвинение он говорил, что либеральное общество основано на системе разделения труда, которая не только не «атомизирует» общество, но, более того, способствует формированию в нем тесных связей в силу того, что в ней удовлетворение личных нужд зависит от удовлетворения нужд других членов общества. Чтобы развеять ложные представления о системе собственности, Мизес отмечал, что в либеральном обществе система собственности выполняет социальную функцию, поскольку находится в распоряжении тех, кто лучше всего знает, как добиться от нее максимальной выгоды с точки зрения общего процветания, что исключает привилегии и стационарные ситуации.