Критика сцентизма и конструктивистского рационализма
Однако их исследование проблемы наилучшего политического порядка было неявно связано с критическим отношением к понятию общего блага. Тем самым предметом их исследований была не только ограниченная способность человека к распознаванию «блага» и его попытки достичь его, но и само понятие «блага», которое было подробно и глубоко критически проанализировано в рамках теории субъективной ценности. Иными словами, подобно тому как в экономической науке было развенчано понятие ценности в трактовке классической школы, в политологии уязвима для критики концепция «общего блага». В связи с этим концепция политического порядка, основанного на так называемом «общем благе», представляется несостоятельной. В силу этого, как только заходит речь об этой главной проблеме политической философии, обнаруживается значимость для этой области теории субъективной ценности.
Итак, с точки зрения австрийской школы политическую историю последних двух столетий можно рассматривать как безоговорочный успех той многоликой ментальности, которая считает своим злейшим врагом либерализм и полагает, что гносеологический аппарат, позаимствованный у естественных наук и математики, является единственным способом решить те не поддающиеся решению проблемы социальных наук, которые исследователи не смогли распутать за предшествовавшие две тысячи лет.
Неприязнь Хайека к идее распространения метода естественных наук на социальные науки была заметна уже в статье «Характер и история проблемы» («The Nature and History of the Problem»), вводной статье к сборнику «Коллективистское экономическое планирование» («Collectivist Economic Planning»). Там его целью было «показать, как получилось, что в эпоху великих триумфов эмпиризма в естественных науках была сделана попытка навязать те же эмпирические методы общественным наукам, которая неминуемо должна была привести к катастрофе». Несмотря на то что в этом тексте уже прямо говорилось о роли Нейрата и его исследований экономического планирования, в нем лишь вскользь упоминалось о связи, существующей между сциентизмом и коллективизмом, которой было суждено занять центральное место в размышлениях Хайека на эту тему. Уже в 1937 г. в статье «Экономическая теория и знание» («Economics and Knowledge»), где он разработал органическую теорию познания социальных фактов, Хайек смог выступить против того, что он сначала называл сциентизмом, а позже — конструктивистским рационализмом.
Противодействие сциентизму неизменно было связано с двумя фундаментальными пунктами, вокруг которых развивалась эта имевшая серьезные политические последствия дискуссия. Первый пункт носил теоретический характер и был связан с критической оценкой индуктивизма, который рассматривался как неправильный метод исследования и как результат смешения данных социального мира и эмпирических данных. Второй относился к истории идей и предполагал доказательство разрушительного воздействия моды на сциентизм и конструктивистский рационализм на политическую философию и развитие социальных наук. В обеих случаях критика была основана на том, что ложные предпосылки, относящиеся к природе социальных институтов, не могут служить источником, из которого можно извлечь надежные ориентиры для политического действия. Однако первый пункт прежде всего подчеркивает то, что Хайек использовал концептуальный инструментарий, заимствованный у субъективистской экономической теории.
Огромный энтузиазм по поводу теории планирования в 1930-е годы и та вера, которую она внушала, были основаны на ложном мнении о том, что наиболее надежным способом решения социальных проблем было применение в социальных науках метода естественных наук.