Эволюционизм, порядок и каталлактика
С этой точки зрения, в конце концов сама «человеческая природа» предстает «в значительной степени» как «результат тех моральных представлений, которые каждый человек усваивает вместе с речью и мышлением».
Хайек предположил, что существует некое «социальное знание»; он считал, что это знание имеет большую ценность, чем то, которым обладает отдельный человек. Однако это не привело его ни к выводу о непогрешимости этого знания, ни к тезису, будто бы индивидуальный разум не играет никакой роли в социальных делах. Скорее, он желал еще раз привлечь внимание к факту ограниченности человеческого знания, и индивидуального, и социального. Его позиция не была полумистической защитой стихийного характера эволюции; напротив, его взгляды побудили его, подобно Юму, критически подойти к самому разуму.
Это дает основания полагать, что склонность к эволюционизму происходит не от убеждения о существовании биологически благой человеческой природы. Такая точка зрения могла бы привести к мысли, что если освободить человеческую природу от отложений ошибок истории и разума, то все стихийно сложится наилучшим образом. Хайек же считал, что эволюционизм лучше рассматривать как культурное явление, связанное в первую очередь с институтами, которые способны обеспечить оптимальную координацию между индивидуальными целями и общественным порядком. В его понимании это был комплекс традиций и поведенческих норм, которые постоянно меняются в связи с тем, что они стремятся соответствовать новым задачам, которых не могли предвидеть ни традиция, ни разум.
Если рассматривать эволюционную теорию социальных институтов с более политической (в узком смысле) точки зрения, то она также представляет собой причину, по которой Хайек сопротивлялся традиционному объяснению политического порядка, основаному на различии между теми, кто приказывает, и теми, кто повинуется приказам. Это позволило ему объяснять порядок в терминах «взаимной коррекции стихийных действий индивидов» при условии наличия «признанных границ собственной сферы контроля у каждого индивида». Порядок предстает как результат индивидуальных актов, управляемых «успешным предвидением» и эффективным использованием индивидуального знания, где знание относится к предвидению поведения других членов общества. Если считать это, подобно Майклу Полани, стихийным формированием и «полицентричным порядком», то этот порядок не может быть продуктом воли и централизованного управления знаниями.
Целью порядка не является реализация коллективных целей (например, «общего блага»); он реализует общие цели, причем неважно, кто получит от этого наибольшую выгоду. Абстрактный характер порядка позволяет ему осуществлять координацию индивидуальных действий и использование знаний и навыков таким образом, чтобы обеспечить удовлетворение многих (но не всех) индивидуальных ожиданий. В связи с этими идеями и в результате разочарования в традиционных представлениях о порядке и других фундаментальных понятиях Хайек возродил различение «экономики» и «рыночного порядка», или «каталлактики»: «Экономика как таковая является — в техническом смысле слова... организацией, т.е. обдуманным упорядочиванием использования средств, осуществляемым неким единым агентством. Но космос рынка не управляется и не может управляться единой шкалой целей; он служит всему многообразию отдельных и несопоставимых целей всех своих отдельных членов».
Хайека не удовлетворяла неточность термина «экономика» применительно к обозначению рыночного порядка, стихийно формирующегося в виде сети «множества переплетенных экономик»; поэтому, сославшись на Мизеса, он предложил заменить его термином каталлактика. Эта замена казалась ему необходимой в связи с тем, что «путаница, созданная двусмысленностью слова „экономика", настолько серьезна, что... представляется необходимым использовать его только в исходном значении, в котором оно обозначает совокупность обдуманно координируемых действий, служащих единой шкале целей, а для обозначения многочисленных взаимосвязанных экономик, образующих рыночный порядок, выбрать другой термин».