Критика социализма
Мизес полагал, что любая попытка «воздвигнуть на тексте Евангелия христианскую социальную этику» обречена на провал. В связи с этим он обратился к проблеме соотношения либерализма и христианства. Его позиция ярко выразилась в вопросе, над которым он размышлял: «Не может ли церковь приспособиться к принципам свободного сотрудничества в системе разделения труда? Может быть, можно истолковать в этом направлении сам принцип христианской любви?» Ведь невозможность воздвигнуть социальную этику на Евангелии действительно должна была бы побудить церковь рассмотреть вариант построения этики на принципе свободного общественного сотрудничества посредством разделения труда. Соответственно, Мизес призвал церкви, заинтересованные в судьбе человечества, перестать быть одним из «факторов, ответственных за преобладание разрушительных идеалов в сегодняшнем мире». Кроме того, он призвал Церковь отказаться от противостояния либеральным идеям, благодаря которым существует общество. Это было предложение заключить союз, целью которого была бы победа над социализмом, однако условием его создания должен был быть пересмотр церквами своего негативного отношения к либерализму, которое было важной причиной успеха социалистических идей. Натравливая социализм на либерализм, христианство не замечало, что христианский социализм невозможен; точно так же приверженцы христианства не смогли предвидеть, что атеистический социализм в первую очередь станет бороться как раз с религией.
Однако Мизес не ограничился тем, что призвал церковь отказаться от «неприязни» к либерализму и экономической свободе. Он предложил ей выстроить на основании этих понятий новый фундамент и согласиться на свободное бытование в либеральном государстве, отказавшись от претензий на превосходство по отношению к любым другим человеческим занятиям. Опираясь на свою убежденность в том, что «либерализм преобразовал мир гораздо сильнее, чем христианство», он потребовал, чтобы церковь прекратила осуждать современность и разорвала союз с теми движениями, которые противостоят либерализму и рынку. Иными словами, предложение Мизеса о союзе имело силу при условии, что церковь признает невозможность существования христианского социализма и эффективного общества, основанного на христианской социальной доктрине. Речь шла не о достижении компромисса, а о почетной капитуляции христианства: «Живое христианство не способно ужиться с капитализмом. Христианство должно либо уйти само, либо преодолеть капитализм».
Социализм и христианская социальная доктрина были не единственными темами, которые затронул Мизес: кроме этого, он обратился к моральному социализму, вдохновлявшемуся идеями Канта. Указанием на то, что Кант остался в стороне от того нового, что внесли в социальные науки Фергюсон и Смит, Мизес хотел продемонстрировать, что социализм был не наследником западной философской традиции, а продуктом разложения идеализма и тех представлений об обществе, которые сложились под влиянием «кантовской мистики долга и гегелевского обожествления государства». Само по себе то, что кантианская и неокантианская социальная философия подходила к проблеме распределения богатства с моральной точки зрения и не связывала эту проблему с проблемой производства и разделения труда, означало, по мнению Мизеса, косвенную поддержку социализма.
Это ясно видно по социальной философии Когена. Коген считал, что «в обществе, основанном на частной собственности на средства производства, человек выступает не как цель, а как средство». По мнению Мизеса, это свидетельствовало о непонимании Когеном того, что в обществе любой человек одновременно является и средством и целью, причем в равной степени. Подобно Канту, Коген не учитывал, что внутри социального организма, где «благополучие каждого является одновременно необходимым условием благополучия других... противоположность между Я и Ты, между средством и целью автоматически устранена». Таким образом, неокантианские аргументы в пользу морального социализма оказываются несостоятельными и могут быть сведены к более общей установке, а именно к распространенному среди интеллектуалов отвращению к капитализму.